13 и 14 октября на сцене театра «Дайлес» в рамках фестиваля «Золотая Маска в Латвии» состоятся гастроли московского театра Мастерская Петра Фоменко. Рижский зритель увидит «Сон в летнюю ночь» по пьесе Вильяма, нашего, Шекспира в постановке Ивана Поповски, удостоенный «Золотой Маски» в 2016 году как «лучший спектакль в драме, большая форма».
Занятые в спектакле артисты во главе с режиссёром и директором театра Андреем Воробьёвым встретились с прессой, чтобы рассказать о тех трудностях, с которыми столкнулись в работе над постановкой, и о той лёгкости, с какой в итоге спектакль играется и смотрится. Разговор получился напряжённый. Актёрам театра пришлось отбивать атаки журналистов и самим подниматься в контратаку.
Первым к представителям СМИ обратился директор театра Андрей Воробьёв. Он сказал, что Рига, куда «фоменки» приезжали с гастролями не раз, не может их разочаровать, потому что «на протяжении многих лет она нас очаровывает и с каждым годом всё больше и больше». Со своей стороны, «грандиозный режиссёр нашего времени», по выражению директора театра, Иван (ударение на первую букву имени) Поповски, который в Риге впервые, заявил, что латвийская столица ему понравилась особенно тем, что в театральном буфете можно курить.
Помимо того, что «Сон в летнюю ночь» получил «Золотую Маску», он был признан лучшим спектаклем года в России. Рига лишь один из городов на большом гастрольном пути этой постановки. В середине сентября его показали в Скопье, на родине режиссёра, затем повезли спектакль в Тбилиси, оттуда в Таллин, из Таллина в Ригу, а впереди ещё предстоят показы в Баку, Санкт-Петербурге и в конце года в Женеве.
Между прочим, выразив благодарность созвавшей пресс-конференцию Юлии Лочмеле, руководителю фестиваля «Золотая Маска в Латвии», главе компании ART Forte, присутствовавшей на ней Тамаре Араповой, руководителю международных программ «Золотой Маски», и отсутствовавшей Марии Ревякиной, гендиректору фестиваля, Воробьёв назвал их уникальным ансамблем, творцами организационного плана, которые способны административными действиями создавать художественные произведения. Что правда.
«Сон в летнюю ночь» не первый спектакль, поставленный Поповски в театре Мастерская Петра Фоменко. «Но этот был самый трудный», — с ходу признался режиссёр. Не только потому, что пьеса трудная, и что «замечательная, но труднейшая компания» актёров подобралась, а прежде всего потому, что это первый спектакль, сделанный им на сцене театра после ухода его создателя Петра Наумовича Фоменко в 2012 году.
— Это была огромная ответственность и ещё больше страха. Долго думали, что делать? И в конце концов выбрали «Сон в летнюю ночь» с его сочетанием множества прекрасных актёрских ролей, с постановочными возможностями. Было очень трудно, но самое приятное для меня и, я думаю, для всех нас, когда говорят, что чувствуется дух фоменковского театра. Это нас радует, ещё больше обязывает, но и обнадёживает, — сказал Поповски.
— В Таллине сказали: просто счастье, а не спектакль, — вставила Лочмеле.
Школа Фоменко
Преемственность и соответствие духу «фоменковского театра» Мастерская Петра Фоменко поддерживает тем, что по-прежнему играются созданные им некогда спектакли (в репертуаре театра 43 постановки!). Главным же носителем «фомековского духа» остаётся труппа, которая состоит в основном из учеников режиссёра и объединяет актёров всех его выпусков.
— Определённое воспитание и дух, он живёт в людях. Можно изменить название театра, но ничего не изменится по сути. Пока живы спектакли, пока жива труппа, которая им воспитана, его присутствие реально существует, — заверила ведущая актриса театра Галина Тюнина, которую зрители знают по роли Ольги в бекмамбетовских ночном и дневном «Дозорах».
— В театре сохраняется школа Фоменко, — подхватил Воробьёв. — Та культура, которую он подарил и воспитал в своих учениках. Например, идёт спектакль «Волки и овцы», который на год старше театра, а Мастерская Петра Фоменко открыла свой 25-й сезон. В спектакле задействован практически весь первый состав, и он собирает полные залы, он востребован.
— Наш театр работает для зрителя, но не поддаваясь зрительскому мнению. Кому-то нравится, кому-то — нет. Слава Богу! Мы чувствуем больше радости от зрительного зала. Хорошо, когда зритель уходит после спектакля с улыбкой. У Фоменко даже самые трагические истории всегда со светом. Это актёрский спектакль, в нём очень много пространства для импровизации, для подхватывания друг друга, — пояснил Поповски.Иван Поповски, сам выпускник и ученик Фоменко, напротив, заявил, что делать что-то «как Фоменко» невозможно даже с прекрасными актёрами, которые почти 30 лет были рядом с мастером. «Что в спектакле моего, это уже вы должны сказать. Мне кажется — всё», — добавил он.
— Нам было безумно сложно, но эта сложность была хорошего качества, т. е. мы дрались, но дрались качественно. Все получали по заслугам, и никто не обижался. Это было сложно и прекрасно, — добавил Амбарцум Кабанян, играющий в спектакле эльфа.
— Для нас выбор этой пьесы определялся желанием и потребностью соединить несколько актёрских поколений или возрастных групп, которые в разное время пришли в наш театр, — перехватила инициативу Тюнина. — Это очень непросто, соединение поколений в спектакле всегда очень сложный процесс. Пётр Наумович это делал — максимально собирал старших и новичков. Ведь это учёба и не только для молодых, но и для старших. У каждой актёрской группы своя судьба, почему мы и говорим о кровавости этой работы: найти общий язык, подчинить себя, услышать, воспринять. И ещё накрыть всю эту безумную команду артистов, с которыми очень трудно. С режиссёрами тоже непросто, но он всё-таки один, его легче клевать… Я шучу. В этом смысле это очень фоменковская постановка. Она объединяющая.
По словам Тюниной, Фоменко никогда не верил в одну школу, но теперь, после его ухода мы это называем его школой. Она именно в этих людях, сказала актриса, обводя взглядом коллег, категорически разных, что тоже очень присуще фоменковскому театру. «Он никогда не отказывался от созидательных оппонентов», — удачно сформулировала Тюнина, добавив, что, когда есть понимание, легче работать, и момент доверия в театре обязателен.
— Трудность в том, что у каждого поколения своя жизнь, и то, что прошли мы, они ещё не прошли. И это свежее ощущение, незнание той природы театра, которую мы знаем, когда мы воспринимаем неизвестное — мы не знаем их, они не знают нас. Эта способность открываться тому, что тебе неизвестно, это очень трудный процесс, — завернула и развернула Тюнина.
А вот юной Серафиме Огарёвой легче работать в ансамбле с актёрами старшего поколения — всегда можно спросить, посоветоваться и, наконец, опереться. «Это люди, которые, если я ошибусь, сделают всё за тебя. Это такая подушка безопасности», — пояснила Огарёва.
Шекспировские парадоксы
«Сон в летнюю ночь» относят к разряду комедий, но, как сказал один из актёров, задача поставить именно комедию не ставилась.
— Эта пьеса часто ставится, и поэтому мы пытались избежать сказочности, детскости в ней. Мы даже часто делали сцены жёстче, — поделилась Огарёва.
— Есть текст, и мы пытались разобраться, что там говорит Шекспир, и что мы можем туда вложить, но ни разу не смешить, дескать, а вот тут у тебя смешная штучка, — сказал Кирилл Пирогов.
— Мы на репетиции ни разу не смеялись, смешно нам не было совсем, — поддакнула Тюнина.
— Стояла гробовая тишина, — отозвался эхом ещё кто-то.
— Я помню, как Алексей Вадимович Бартошевич («главный шекспировед России», по определению Воробьёва) сказал, что нет более скучного чтения, чем Шекспир, и ничего более смешного на сцене, чем Шекспир, — назидательно заметила Тюнина.
К постановке был назначен перевод Осии Сороки, который, как утверждают артисты, более подходит для драматического театра, чем всеми любимый перевод Щепкиной-Куперник. Оказывается. долго сидели, выбирали. Голоса разделились пополам, очень много было сомнений, и «даже Алексей Вадимович Бартошевич» советовал взять перевод Щепкиной-Куперник, но победил, в прямом и переносном смысле, Осия Сорока.
— Пьеса то опасная. По статистике, близко к 80% обращений к ней оканчиваются провалом, потому что многие лезли в Юнга, Фрейда, психологию бессознательного. Там всё очень непросто. И я как-то так дрожал пока делали спектакль и очень волновался, — признался директор театра.
— Было время, когда продюсеры говорили о постановках шекспировских пьес так: «От Шекспира пахнет провалом». Шекспир далеко не благостная, счастливая для всех случайность, которая гарантирует вам успех, публику и деньги. Это лошадь, которая может вас так сбросить… Это риск невероятный. К премьере мы все были на грани нервного срыва, — поддержала Тюнина.
— Но с другой стороны, — сказала с другой стороны стола Огарёва, — действительно, было ощущение, что ничего не готово, ничего нет, и что вообще мы будем показывать. Но я помню это ощущение, когда мы вышли на сцену на прогоне для своих, и я вдруг поняла, что Шекспир сам очень сильно начал нам помогать. Оказалось, что зачастую ничего не нужно делать, потому что он здесь. И текст смешной, и текст актуальный, и зрители реагируют очень часто. Он и опасный — этот Шекспир, и приходит на помощь.